В 

Никогда бы не подумал, что соглашусь с Владимиром Ивановичем Якуниным. Выходец из В«конторыВ» (поговаривают, что в 80-е Владимир Иванович трудился в нью-йоркской резидентуре КГБ), член дачного кооператива В«ОзероВ», руководитель нескольких коммерческих фирм, попечитель В«державно-патриотическойВ» организации, начальник железных дорог – по его биографии можно составлять портрет российской В«элитыВ» времен чекистской клептократии.

В 

В начале июля президент ОАО В«РЖДВ» подписал распоряжение о возвращении Ленинградскому вокзалу Москвы исторического названия – Николаевский и пообещал, что это переименование будет не последним. Однако распоряжение действовало всего несколько часов: после оперативного телефонного звонка оно было отменено, и на карту столицы вернулся вокзал, носящий название несуществующего города и псевдоним основоположника одного из самых жестоких и кровавых режимов в мировой истории.

Случай с вокзалом, надо полагать, надолго отобьет у главы В«РЖДВ» охоту к реформаторству. А между тем даже сломанные часы дважды в сутки показывают верное время.

Никто не удивляется тому, что на карте Берлина сегодня не найдешь Adolf-Hitler-Platz (название нынешней Theodor-Heuss-Platz в 1933-45 гг.) или Hermann-Goering-Strasse (в 1935-45 гг., ныне – Ebertstrasse). Так почему же города и улицы нашей страны продолжают носить имена палачей, заливавших ее кровью, разграблявших ее богатства, осквернявших ее духовное и культурное наследие, расстреливавших и ссылавших крестьян, священников, писателей, уничтожавших все лучшее, все живое, все творческое в русском народе?

Почему районы Новосибирска, Волгограда, Перми по сей день зовутся именем Феликса Дзержинского – создателя машины государственного террора, под личным руководством которого в первые годы после октябрьского переворота было уничтожено более полутора миллионов человек? Почему крупнейшая область Урала продолжает носить имя Якова Свердлова – автора постановления ВЦИК от 2 сентября 1918 года, объявившего террор в отношении В«врагов революцииВ» официальной политикой советского правительства? Почему в Петербурге, на родине российского парламентаризма, остается улица Матроса Железняка (Анатолия Железнякова) – символа большевистской узурпации, прервавшего первое и последнее заседание Всероссийского Учредительного Собрания (В«Ваша болтовня не нужна трудящимся. Караул усталВ»)? Почему на карте Москвы до сих пор есть проспект Андропова – вдохновителя карательной психиатрии, инициатора изгнания Солженицына, Буковского, Галича, ссылки академика Сахарова?

Последний вопрос, впрочем, неуместен: после прихода к власти бывших подчиненных Юрия Владимировича на Лубянской площади в Москве была восстановлена его мемориальная доска, а в Рыбинске и Петрозаводске – установлены новые памятники. В 2007 году, когда Владимир Буковский, выдвинутый оппозицией кандидатом в президенты РФ, после многолетнего отсутствия прилетел в Москву, в центр города из В«ДомодедовоВ» он ехал по проспекту Андропова.

Названия улиц не тривиальная вещь. Сохранение советской топонимики – показатель болезни нашего общества, так и не сумевшего излечиться от тоталитарной заразы; сказавшего В«АВ» – свержение власти КПСС в августе 1991-го, постановление Конституционного суда РФ N 9-П от 30.11.1992 г., признавшее коммунистический режим преступным, – но побоявшегося произнести В«БВ» – осуждение этих преступлений на государственном уровне, запрет тоталитарной идеологии и символов, люстрации в отношений бывших карателей.

Нет, тогда, в 1991-м и 1992-м, возобладало ложное благородство победителей. В«Не нужно раскачивать лодку... Не нужно охоты на ведьм...В». Стоит ли удивляться, что спустя восемь лет В«ведьмыВ» вернулись – и начали собственную В«охотуВ»?

В 

Как никогда лучше лицо нынешней власти показала ее реакция на резолюцию Парламентской ассамблеи ОБСЕ, констатировавшую банальную истину: В«Два мощных тоталитарных режима, нацистский и сталинский... несли с собой геноцид, нарушения прав и свобод человека, военные преступления и преступления против человечестваВ». За последние десять лет путинская власть, казалось, утратила способность удивлять, и все же публичная защита сталинизма из уст официальных представителей Министерства иностранных дел и Федерального собрания РФ покоробила, наверное, даже кремлевских апологетов. Представитель МИД Андрей Нестеренко назвал резолюцию В«искажением историиВ». Какую именно характеристику сталинизма государственные чиновники РФ посчитали В«искажениемВ»? В«Нарушения прав и свобод человекаВ»? И вправду, это описание выглядит чересчур мягким, когда речь идет об уничтожении миллионов людей. Или, быть может, чиновников смутил сам факт сравнения двух тоталитарных режимов, одинаковых в своей жестокости, политическом устройстве, даже стилистике?

В 

В«...На всей планете и во всей истории не было режима более злого, кровавого и вместе с тем более лукаво-изворотливого, чем большевистский... Ни по числу замученных, ни по вкоренчивости на долготу лет, ни по дальности замысла, ни сквозной унифицированной тоталитарностью не может сравниться с ним никакой другой земной режим, ни даже ученический гитлеровский...В»

Это уже не из резолюции ОБСЕ. Это писал Александр Солженицын. В«Архипелаг ГУЛагВ», том 3-й, часть 5-я.

Возвращение имен, избавление от наследия советского тоталитаризма – не вопрос политики. Дело всего общества – добиваться того, чтобы названия улиц и городов России отражали ее историю, а не прославляли ее палачей.

В 

Автор – историк, публицист, член федерального политсовета движения В«СолидарностьВ»

Фотографии РИА Новости