В 

В 

Готов спорить с кем угодно – выборы в Афганистане удались. И их даже можно назвать самыми интересными из тех, что прошли в мире в наступившем веке. Странный, на первый взгляд, эксперимент с проведением свободного голосования в этой стране обернулся, тем не менее, очень интересными результатами. Несмотря на все споры, возражения и вопросы.

Вопросов и впрямь было немало. Например, можно ли вообще проводить выборы в стране, оккупированной иностранными войсками, да еще когда действующий президент считается ставленником Вашингтона? Как будет смотреться голосование в государстве, большая часть которого до сих пор живет в реалиях XVIII века? И, главное, как отнесутся к процедуре голосования сами избиратели – жители страны, для которой слово В«неверныйВ» давно стало синонимом слова В«завоевательВ». Ведь на протяжении почти двухсот лет в Афганистан последовательно входили войска Британской империи (трижды), СССР, а теперь вот США вместе с НАТО.

Все эти вопросы остались. К тому же еще не известны результаты самого голосования – их официально объявят лишь в начале сентября. Да и оппозиция, не дожидаясь окончания результатов, объявила о подтасовках, нарушениях, запугивании избирателей…

Вот это и есть главное достижение афганского голосования: ИНТРИГА.

Незадолго до выборов существовали два прогноза. Согласно первому, Вашингтон, конечно, не слишком доволен президентом Хамидом Карзаем, однако, учитывая, что США теперь намерены сконцентрировать основные усилия по борьбе с терроризмом не на Ираке, а на Афганистане, Белый дом, мол, решил не идти на резкую смену лидера. Другие полагали, что Карзай, несмотря на отношение к нему Вашингтона, конечно, использует свой административный ресурс, чтобы обеспечить себе новый президентский срок: мол, в этом регионе лидер всегда должен быть хоть немного, но деспотом, иначе В«уважать не будутВ». То есть большинство прогнозов сходилось на победе действующего президента Хамида Карзая.

В 

В 

Карзай, судя по предварительным данным, не преминул использовать президентский ресурс. Да и Вашингтон мог иметь свои резоны на этих выборах. Только вот система голосования, организованная по западному образцу и с международной помощью, неожиданно подарила этой стране интересную предвыборную кампанию и настоящую избирательную интригу.

Штаб Карзая, похоже, не слишком этого ожидал: один из руководителей избирательной кампании действующего президента говорил мне за несколько дней до выборов, что В«Хамид Карзай любим афганцамиВ» и что В«за него готовы отдать голоса не менее 80 процентов, это сразу будет ясно – вот увидите!В».

Не увидели. Первые же результаты продемонстрировали: оба главных кандидата – Хамид Карзай и экс-глава МИДа Абдулла Абдулла – идут В«голова к головеВ». Кроме того, в некоторых провинциях большое число голосов получили не слишком известные политики. Ощутимого успеха в ряде регионов добился экс-министр планирования Рамазан Башар Дост, сделавший в предвыборной кампании ставку на бедные слои населения, на В«маленького афганского человекаВ», которого не слишком замечали местные политические тяжеловесы.

О предвыборной кампании стоит сказать особо. Конечно, самыми влиятельными из кандидатов оказались герои многочисленных войн. В предвыборной агитации кандидатов, которых насчитывалось более трех десятков, постоянно звучали рассказы о бравых подвигах, совершенных в годы В«джихада против СоветовВ». Но в Афганистане уже появились политики, которые начали карьеру не с ружьем в руках. Тот же Башар Дост, много лет проживший в Европе, сказал мне, что, по его мнению, главная проблема Афганистана в том, что страна расколота даже не по национальному или культурному признаку, а между двумя основными силами: моджахедами и талибами, лидеры которых просто воюют за власть. В«Карзай сделал ставку на моджахедов, талибы оказались не довольны, вот они и воюют друг с другомВ», – объяснял он. Выход из этого тупика, по его мнению, один: стране нужно новое поколение политиков (к которому, очевидно, он причисляет и себя).

В 

В 

В других условиях, не будь эти выборы столь открытыми, вряд ли голос новых политиков, за которыми не стоят хорошо вооруженные силы, был бы услышан. А так выяснилось, что в стране существует широкая палитра политических взглядов и предпочтений. И еще оказывается, что всенародно любимый лидер, которого так чтит молодая, но очень В«активнаяВ» афганская бюрократия, вовсе не такой и любимый. И если людям предоставляют такую возможность, то пусть они и В«живут в XVIII векеВ», но все равно голосуют в соответствии со своими представлениями, которые могут отличаться от официальных.

Конечно, выборы продемонстрировали и все противоречия Афганистана. Часто, особенно в глубинке, люди голосовали так, как решил племенной или клановый лидер. Многие боялись приходить на участки, опасаясь терактов, нередко мужья не пускали на участки жен. Но, собственно, трудно было ожидать чего-то другого. Выборы нарисовали картину – реальную и без прикрас.

Обозреватели указывают, что часто избиратели голосовали исходя не из политических программ кандидатов, а из их национальной или региональной принадлежности. И это правда. И я, кстати сказать, не вижу тут большой проблемы – ведь для Азии это не новость. Вот в расположенной неподалеку Индии тоже большинство политических партий опираются на сословно-кастовые или региональные лозунги, к тому же большую часть истории независимой Индии ею вообще руководили выходцы из одного семейного клана Неру-Ганди. Но демократичность этой страны под сомнение никто не ставит, поскольку представители этого клана приходили к власти через открытые выборы, подчас проигрывая, и весьма болезненно. Суть выборов как раз и состоит в том, чтобы люди свободно выбирали в соответствии со своими предпочтениями, пусть даже эти предпочтения кажутся В«азиатскимиВ».

Оппозиционеры теперь довольно открыто, в том числе и в местных СМИ и по афганскому телевидению, заявляют о подтасовках и нарушениях. Жестко критикуют власть. Попробовали бы они сделать это при других режимах – например, даже при столь любимом многими на Западе короле Захир Шахе.

В 

В 

Лидеры оппозиции говорят о готовности вывести своих сторонников на улицы с В«мирными протестамиВ». Не знаю, можно ли говорить о каком-то призраке В«цветной революцииВ» в Афганистане, но даже разговоры о такой форме протеста (вместо, скажем, угроз поднять мятеж) показательны сами по себе.

Конечно, проблем и крови в Афганистане еще будет много. И власти сейчас будут как-то пытаться В«влиять на ситуациюВ» (в истории Афганистана никто из лидеров просто так власть не отдавал). И административный ресурс может быть активизирован. Очевидно, что и некоторые оппозиционеры могут оказаться не столь миролюбивыми и захотят пострелять. Да и не решить все многочисленные проблемы этой страны одним голосованием. Не говоря уже о том, что очередной эксперимент по превращению Афганистана в современное государство силами армейского контингента явно обречен.

Двойственное отношение к происходящему самих афганцев заметно по моему кабульскому приятелю, назовем его Мухаммед. Он не любит НАТО, американцев называет захватчиками, уверяет, что выборы в условиях иностранной оккупации не могут быть свободными. При этом он, однако, признает, что прошедшие выборы все же могут стать самыми демократичными в истории страны. Мухаммед не готов смириться с тем, что в Афганистане проводят боевые операции иностранные войска, но возвращения талибов в Кабул тоже совсем не хочет. Он уважает своего регионального лидера (Мухаммед – таджик из Панджшера), но при этом терпеть не может, когда ему указывают, что делать.

Словом – и нынешние выборы это тоже показали – афганцы такие, какие они есть, несмотря на меняющиеся официальные лозунги, социалистические ли, демократические ли.

И при всем при этом в истории страны было организовано более-менее свободное голосование, на котором при желании любой мог сделать именно свой выбор. Причем в таких непростых условиях. И что бы потом ни случилось, афганцы поняли, что при наличии политической воли подобное возможно. И это, наверное, главный итог нынешних афганских выборов.

Я даже позавидовал.

Фотографии Евгения Пахомова