В 

Я не знаю, что с этим делать. Мне все чаще и чаще звонят родители молодых людей, которых обвиняют и судят за преступления, ими не совершенные. В последнее время у меня возникает ощущение, что число невиновных, привлеченных к уголовной ответственности, растет, как снежный ком.

В 

27 августа Тверской районный суд Москвы приговорил 22-летнего студента МИИТа Ивана Белоусова к шести годам лишения свободы. За что? За то, что он 27 декабря 2007 года вместе с тремя приятелями приехал на Театральную площадь, купил вместе с двумя приятелями подарок третьему, у которого в тот день случился день рожденья. Потом они все вместе выпили медовухи и около 16.20 прошли по студенческим именным билетам в метро В«Охотный рядВ». В то время как они веселились в кафе у метро В«Площадь ИльичаВ», в 17.58 на Манежной площади взорвался фонарный столб. Никто из граждан не пострадал. Была лишь повреждена тротуарная плитка. Никто не видел злоумышленников, закладывающих взрывчатку. Никто не видел, чтобы кто-то на расстоянии приводил в действие взрывное устройство.

В этом простом уголовном деле, как и в сотнях других, простых и сложных, проявилась порочная спайка: следствие — прокуратура — суд. Следствие фабрикует дело, прокуратура утверждает обвинительное заключение, а суд, закрывая глаза на В«туфтуВ», которую приносят ей для судебного следствия, выносит обвинительный приговор. Так происходит в деле по обвинению Михаила Ходорковского, так произошло в деле по обвинению мало кому ранее известного Ивана Белоусова.

Следствие

Следователи почему-то довольно быстро отвергли первоначальную версию о В«кавказском следеВ» и об обвиняемом по фамилии Хамхоев. Через несколько месяцев расследование уголовного дела было приостановлено. Но поскольку взрыв произошел в тот день, когда Красную площадь посещал Владимир Путин, чтобы самолично открыть Кремлевскую елку, дело о злополучном столбе надо было как-то расследовать. Тогда-то и появилась версия о причастности к преступлению молодых В«националистов-экстремистовВ». Четверо студентов В«засветилисьВ», когда проходили по именным студенческим билетам через турникеты метро В«Охотный рядВ» за полтора часа до взрыва.

Как написано в приговоре Тверского районного суда, В«следствием была проделана колоссальная работаВ». В чем же она заключалась?

Судя по рапорту заместителя начальника УБОПа полковника милиции А. Гусева генерал-майору юстиции И. Глухову, для начала выявили двух студентов: Илью Скляра, 1986 года рождения, выпускника биологического факультета МГУ и Белоусова Ивана, 1987 года рождения, студента 3 курса МИИТА. Оба эти молодых человека, судя по данным базы В«АнтитеррорВ» и В«ЭкстремизмВ» УБОП ГУВД по г. Москве, задерживались за участие в националистических акциях. Илья Скляр участвовал в т.н. В«Русском маршеВ», а Иван Белоусов, по милицейским данным — в несанкционированной акции В«против выходцев с Кавказа в ВУЗах столицы и передачи вузовских общежитий иностранцамВ». Впрочем, участие в этих акциях официально не считается преступлением. Как известно, в В«Русском маршеВ» участвовал и Дмитрий Рогозин, который сейчас является представителем президента России в НАТО.

Напомним, Илья Скляр и Иван Белоусов вместе с двумя другими приятелями в день взрыва фонарного столба проходили по именным студенческим билетам в метро В«Охотный рядВ». В рапорте об Илье Скляре говорится гораздо больше, чем об Иване Белоусове. Скляр заинтересовал оперативников тем, что он окончил биологический факультет МГУ и, как глубокомысленно отмечает полковник милиции Гусев, В«в ходе проведения ОРМ по раскрытию взрывов, совершенных в корпусе В«ВВ» МГУ им. М.В. Ломоносова 25 ноября 2006 года, в январе 2007 года установлено, что студенты, получающие образование на биофаке МГУ по специальности В«биоорганическая химияВ», могут обладать навыками, необходимыми для кустарного синтеза взрывчатых веществ и обращения с новыми взрывчатыми веществамиВ».

Так и осталось неясным, почему все-таки оперативники выбрали на роль В«хулигана, подорвавшего фонарный столбВ» Ивана Белоусова, а не Илью Скляра.

Думаю, Скляра спас сам Белоусов, когда на самом первом допросе отказался его оговорить. Илья Скляр оказался не таким В«крепким орешкомВ». Кроме того, он, наверное, понял, что если не оговорит Белоусова, то сам В«загремит по полнойВ». Пойдет в тюрьму не просто как хулиган, а как химик-биолог и изготовитель взрывчатки. Поэтому, он предпочел В«сдатьВ» Белоусова. Родилась версия, подсказанная оперативниками, о том, что Скляр с Белоусовым отходили от двух других приятелей, когда те пили В«медовухуВ», и поднимались на Манежную площадь. А там Белоусов доставал что-то из пакета со словами В«давай пошумим!В»

Версия выглядит ужасно неправдоподобно, но это нисколько не смутило ни следователя Медведева, который передал подобное дело для утверждения в прокуратуру Москвы, ни прокуратуру Москвы, утвердившую обвинительное заключение, хотя кроме слабеньких показаний Скляра, сомнительной видеозаписи, на которой два человека копошатся у фонарного столба, и невнятной причастности Белоусова к НСО (Национально социалистическое общество), в деле ничего не было. Что касается видеопленки, то в материалах дела имеется мнение эксперта, ее изучившего. Эксперт отмечает, что В«ввиду разрешающей способности камеры, с которой идет видеонаблюдение, различить лица людей, а также предмет, оставленный возле фонарного столба на Манежной площади, не представляется возможнымВ».

Следователь Медведев и курировавшие В«дело БелоусоваВ» из ФСБ оперативники понимали, что дело клеится из рук вон плохо. Версия о том, что взрыв совершили В«члены националистических организаций против выходцев с Кавказа, традиционно собирающихся на верхнем пандусе Торгового комплекса В«Охотный рядВ», или другая о том, что взрыв на Манежке приурочен к судебным заседаниям по делу о взрыве на Черкизовском рынке, не выдерживали никакой критики. Но у следствия не было никакого мотива преступления.

Поэтому все шесть месяцев следствия в СИЗО к Белоусову ходили, как на работу оперативники из ФСБ и МВД. Приходил Иванов из ФСБ и сотрудник ГСУ Михаил Ваничкин — по слухам, сын того самого Ваничкина, которого прочили на место уволенного генерала Пронина.

Оперативники требовали от студента, чтобы он признался, что вместе с сообщниками-экстремистами заложил взрывчатку и подорвал фонарный столб. Белоусов не соглашался. « последний раз Иванов и Ваничкин пришли ко мне в В«ЛефортовоВ» уже после окончания следствия и сказали: В«Ты прошел красные флажки. Если бы признался, то получил бы три года, теперь получишь пять лет, а дальше будет еще уголовное дело, получишь еще 4 года. Поедешь за Уральский перешеекВ». Они говорили, что адвокаты мне не нужныВ», — рассказал Иван Белоусов на суде.

В результате в Тверской суд было передано абсолютно беспомощное с юридической точки зрения дело.

Гособвинитель

Прокурор Наталья Макарова познакомилась с обвинительным заключением на первом заседании суда. В этом ей усердно помогали оперативники из ФСБ и МВД. Те самые, что приходили к Белоусову в тюрьму. Они посещали первые заседания суда, когда показания давал Илья Скляр и другие студенты, вместе с Белоусовым покупавшие подарок Скляру 27 декабря 2007 года.

На протяжении всего процесса прокурор Макарова, как хорошая ученица, задавала вопросы, вероятно, подсказанные ей коллегами из ФСБ. Она усердно интересовалась у подсудимого и свидетелей, какую музыку они слушают, какие политические разговоры ведут и в какие неформальные объединения входят. Получая отрицательные ответы на свои вопросы, Макарова не тушевалась, а продолжала гнуть свою линию. Когда адвокаты предоставили суду доказательства, что следователь Медведев фабриковал дело — в том числе, не приглашал понятых, а сам подписывал протоколы от имени своей тещи и сестры жены — прокурор Макарова попросила объявить перерыв. Она, наверное, кому-то звонила и потом, видимо заручившись поддержкой, заявила, что следователь закон ничуть не нарушил.

Когда подсудимый рассказал суду, как на него давили сотрудники ФСБ, прокурор Макарова удивилась: В«Если бы на вас действительно оказывалось психологическое давление, то вы бы дали признательные показанияВ». Она, кажется, искренне не могла понять, почему этот парень не признается.

Выступая в прениях, прокурор Макарова попросила для Белоусова семь лет лишения свободы. Я спросила ее, почему она так жестока. В«А вы знаете, сколько людей убивают скинхеды? А чтобы вы сказали, если бы во время этого взрыва пострадали люди?В», — отвечала мне прокурор.

Мне показалось, что у нее в голове каша из прокурорской информации и она хватается за эту информацию, как за спасательный круг, чтобы оправдать свои действия. Я так и не поняла, какое отношение Белоусов имеет к скинхедам. Кстати, он сам на суде говорил, что негативно относится к фашистским и неофашистским идеям.

Прокурор Макарова осталась приговором довольна: шесть лет вместо семи, которые она попросила для молодого парня, впервые привлекающегося к уголовной ответственности при столь сомнительных доказательствах, показались ей нормальным наказанием.

Когда журналисты спросили ее, будет ли прокуратура искать сообщников, подорвавших фонарный столб, Макарова не задумываясь, ответила: В«Конечно!В»

Суд

Адвокаты решили, что лучше, если дело будут слушать три судьи. Они, наверное, надеялись, что среди троих найдется хоть один В«совестливый судьяВ», который не осмелится осудить явно невиновного парня. Не нашлось.

Дело слушали судья Елена Сташина, известная своими суровыми приговорами в отношении наболов, председатель Тверского суда Ольга Сергеева и судья Сергей Подопригоров. Они отказали адвокатам почти во всех ходатайствах. Они пропускали мимо ушей все заявления адвокатов о том, что на подсудимого оказывалось давление, что к свидетельницам-уборщицам, заявившим, что они не видели никакого пакета после 16. 20 на Манежной площади, когда обходили свою территорию, приходили сотрудники ФСБ и требовали, чтобы те отказались от своих слов, признав, что дали их под давлением адвокатов Белоусова.

Судей не удивило, когда специалист по видеоустановкам заявил, что видеопленка, где видны два человечка у столба, была сделана камерой, установленной по адресу Тверская, дом 4, хотя во всех материалах дела написано, что оперативники изучали пленку камеры с крыши Госдумы по адресу Тверская, дом 2. По закону пленку нужно было признать недопустимым доказательством, которое не могло свидетельствовать о виновности Белоусова. Но судьи сочли разницу в адресах видеокамер В«технической ошибкойВ».

В итоге, приговор же почти в точности повторил обвинительное заключение. Суд принял во внимание показания Ильи Скляра на предварительном следствии, отвергнув те, что он дал в суде, признавшись, что на следствии был напуган. Все свидетельства защиты суд счел В«надуманнымиВ» и не принял их во внимание. Видеопленку, на которой, согласно двум экспертизам, В«невозможно определить ни одежду, в которую одеты двое у фонарного столба, ни то, что лежит у столбаВ», суд принял как вещественное доказательство вины Белоусова.

Выслушав приговор, я так и не поняла, зачем судьи четыре месяца сидели в суде, если в основу своего решения они положили обвинительное заключение, отвергли презумпцию невиновности и все показания свидетелей защиты.

К сожалению, дело Белоусова не привлекло внимания прессы. А жаль. Это с виду простенькое дело — очень серьезно. Оно в очередной раз подтверждает, что в России нет ни независимого следствия, ни независимого суда. Никто из нас не застрахован от того, чтобы по той или иной причине не оказаться под колесами карательной машины правосудия.

Некоторые правозащитники упрекали меня в том, что я защищаю Ивана Белоусова, который посещал лекции руководителя НСО Дмитрия Румянцева. Во-первых, Белоусов разругался с Румянцевым и ушел из его организации, и я не удивлюсь, если этот самый Румянцев, вполне вероятно, сотрудничающий с ФСБ, в отместку не В«подсунулВ» Белоусова оперативникам в качестве В«экстремистаВ».

Во-вторых, у меня нет никаких данных о том, что Иван Белоусов совершил хоть одно противоправное деяние.

И самое главное: я защищаю Ивана Белоусова, потому что его обвинили в преступлении, которого он не совершал. Парня десять месяцев продержали в СИЗО, а сейчас приговорили ни за что ни про что к шести годам лишения свободы.

Повторюсь: мне все чаще и чаще звонят родственники мододых ребят, которых обвиняют и судят за преступления, ими не совершенные.

И я не знаю, что с этим делать.

Армия невиновных, посаженных в тюрьмы России, начинает зашкаливать. И уже неважно, кто этот человек, попавший в поле зрения правоохранительной системы — антифашист, национал-патриот, бомж. Это люди, которых назначают преступниками.

Но, к сожалению, эта проблема мало кого интересует...

Фотография РИА Новости