О ПОЛЬЗЕ ДЕТАЛЕЙ

В Я уже говорил и повторю еще раз. Разные чувства поочередно или скопом испытывает читатель этих судебных стенограмм: скуки, неловкости, сновидческой тоскливой безысходности. Но самое сильное и постоянное чувство — это чувство жалости. Объектами мучительной жалости выступают то судья, то обвинители, то свидетели. Иногда — публика, томящаяся в бесплодном ожидании пресловутого света в конце тоннеля. В 

Единственные, кого никак не жалко — это обвиняемых, явно не замечающих того, что в стеклянной клетке находятся именно они, а не все остальные участники этого представления: все время получается так, что в бронированном аквариуме судорожно и хаотично плавают судья, обвинитель, свидетели, но только не они.

Последнее время обвиняемые заняты тем, что самым злостным образом, с высоты своего подсудимого положения и с использованием таких недопустимых приемов, как владение логикой и исчерпывающая осведомленность в обсуждаемом предмете, изощренно издеваются над свидетелями обвинения, чьи бегающие глаза и бледные полуулыбки отчетливо просвечивают даже сквозь плотно расположенные буковки стенографического отчета.

А заинтересованный наблюдатель вынужден как всегда выискивать в монотонной фактуре вялотекущего процесса что-нибудь если не веселое, то хотя бы познавательное.

Любой маломальский автор детективов знает, что детектив — не детектив, если он помимо главной интриги, выраженной сакраментальным вопросом В«кто убилВ», не вставит в ткань повествования что-нибудь поучительное — из истории что-нибудь, из физики элементарных частиц. Или походя не сообщит любознательному читателю рецепт приготовления индонезийской пиявки с соусом из крылышек новорожденных летучих мышей.

Вот и тут нас не обделяют полезными сведениями из жизни. Например:

Лебедев: В«Зачем вы солгали суду о том, что вы с Дартом встречались, хотя вы с ним никогда не встречались? И Дарт в Томске никогда не былВ».

Авалишвили: В«Вы не знаете, встречался я с Дартом или нет. В Томске были представители Дарта, и моя фраза касалась Дарта как структуры, механизма, а не как личностиВ».

Авалишвили: В«Я не вижу тут лжи, все соответствует действительности. И я повторяю: иностранцы — самые продажные люди!В».

Не знаю, как вы, но лично я впервые слышу о том, что человека можно В«касаться как механизмаВ». А уж то, что В«иностранцы — самые продажные людиВ», я точно запомню и приму к сведению. Такое узнать никогда не поздно. Тем более что бывают случаи, когда вдруг и мы оказываемся иностранцами.

Леонид Самоцветов