Все ли было «нормально»? Безальтернативная история
В издательстве В«ПросвещениеВ» вышел учебник и методическое пособие по истории России первой половины XX века под редакцией Александра Данилова и Александра Филиппова. Год назад вывешенная на сайте издательстваВ концепция учебника вызвала острые общественные дискуссии. Тогда ее разработчики шокировали общественное мнение рядом обескураживающих суждений. Такими, например, чтоВ репрессированными в годы сталинского террора надо считать только расстрелянных или что тоталитаризма в СССР не было.
Только что вышедший учебник, как мне представляется, не только дает повод в очередной раз подлить масла в огонь бесконечных дискуссий о нашем недавнем прошлом, но и поразмышлять о том, что после таких учебных пособий останется в головах детей, которые через десять-пятнадцать лет станут самой активной частью населения страны. Будут ли они смиренно опускать голову пред В«государевы очиВ» или возьмут в привычку отстаивать свои права? Будут ли вообще знать об этих правах или привыкнут к мысли об обоснованности, а подчас и В«эффективностиВ» властного произвола? Будут ли предпочитать В«государственный интересВ» В«общечеловеческим ценностямВ» или все же наоборот?
Не надо недооценивать воспитательную роль истории или, по крайней мере, преподавания истории. Она воспитывает и на положительных примерах, и на отрицательных.
С тех самых пор, как западному обществу еще в эпоху Просвещения показалось, что оно научилось жить без религиозных идолов, оно на самом деле лишь заменило их новым изводом древнейшего В«культа предковВ». Отныне прошлое стало для нас новым кумиром, ориентироваться на который мы привыкли в нашей повседневной и, куда сильнее, в политической жизни.
Борхес где-то пишет, что для индусов вполне нормально перепутать порядок правления своих правителей или отправить на пару-сотню лет вперед или назад какую-нибудь важнейшую битву. Для европейца это невозможно, это покажется настоящим кощунством.В А в России, стране с В«горячей памятьюВ», где потеряв великое настоящее, россияне, как за соломинку, держатся за великое прошлое, история стала не просто священной коровой, а может быть, последней отдушиной для национальной гордости. Прошлое стало сакральным, а значит, если оно критикуется, то оскорбляется память предков. В этойВ психологической атмосфере история становится замечательным средством манипуляции умами граждан: объясни, как В«былоВ» в прошлом, — и получи нужный образец для настоящего и будущего.В
Вот и для авторов написание учебника истории — труд скорее не научный, а идеологический. У них есть некая сумма идей по воспитанию патриотизма, как понимают его авторы,В и есть определенный, пусть даже внутренний, заказ на В«правильнуюВ» трактовку нашей недавней истории. Поэтому, несмотря на то, что одиозных пассажей в учебнике практически нет и на первый взгляд его появление вряд ли можно назвать общественно значимым, он, тем не менее, представляет определенный интерес. Ибо, во-первых, учебник по истории сам по себе книга-путеводитель по ее непростым закоулкам. И часто она заказывается В«пиар-компаниямВ»: в результате вам предлагают выборочные маршруты по идеологически В«прикормленнымВ» местам. Вот сюда советуют заглянуть, а сюда — ни ногой. А во-вторых, смягчив формулировки, авторы данного издания сохранилиВ определенный идеологический дух,В знакомый читателям по прошлогодней концепции. Более того, вВ традиционном пособии для учителя, вышедшем в комплекте с учебником, где авторы, видимо, чувствуют себе намного свободнее и откровеннее, основные трактовки и подходы сохранены.
Начать с того, что снова с первых абзацев авторы бездоказательно заявляют, что тоталитаризма в СССР не было. К концу 30-х годов в СССР была построена лишьВ некая В«некапиталистическая модель развития, особый вариант индустриального обществаВ». Тем самым история СССР как бы встраивается в нормальный мировой контекст, но подчеркивается ее особый цивилизационный статус.
Вообще мысль о том, что в целом в прошлом нашего отечества все было с особенностями, но нормально, красной нитью проходит через весь текст учебника, а в пособии с удвоенной определенностью. Вот основные постулаты: НЭП объективно не мог противостоять масштабным задачам,В не его свернули, а он сам В«сломалсяВ» под их тяжестью; В«организованного голодаВ» не было, а уничтожение крестьянства стало В«ценой за индустриализациюВ»;В сама же индустриализация носила объективный характер, была необходима и безальтернативна.
В предвоенный годы сговор так называемых демократий в МюнхенеВ (авторы постоянно ставят западные демократии в кавычки) не оставил нам шансов, и мы были вынуждены заключить договор с Германией. А секретные протоколыВ и, согласно им,В наша дальнейшая оккупация земель суверенных государств есть восстановление справедливости, возвращение себе исконных территорий, некогда принадлежавших России.
К слову, об исторической справедливости. Авторы вновь связывают расстрел в Катыни с гибелью в польском плену тысяч бойцов Тухачевского во время гражданской войны. Они не называют это В«историческим возмездиемВ»,В а просто высказывают возможную, по их мнению,В версию убийства поляков.
В новом пособииВ авторы неоднократно оговариваются, что не оправдывают преступления, а лишь объясняют логику и мотивы власти.В Но опять же непонятно — почему такое эксклюзивное отношение именно к власти, а не к жертвам ее политики? Ведь этоВ все же история, а не политология, речь как будтоВ идет об историиВ всей страны, а неВ только В«государства советскогоВ».
Говоря о В«самом больном местеВ» — репрессиях, авторы вновь акцентируют внимание лишь на Большом терроре 1937-1938 годов, находя ему массу опять же объективных причин: угроза образования перед войной В«пятой колонныВ», подлинная оппозиция, мешающая доделать дело до конца, широкое недовольство военных, а также боязнь проиграть демократические (а вот здесь без кавычек) выборы.
После Ежова смысл репрессий — борьба с врагами модернизации — меняется: при Берии террор — это уже эффективный, В«прагматическийВ инструмент в решении народно-хозяйственных задачВ». И тут же авторы снова делают В«ремарку в залВ» — оправданий нет. Но вновь оговариваются: а куда было деваться — время такое, война на носу…      В
Вообще, сознательно не акцентируя внимания наВ тотально-террористической сущностиВ сталинизма, они стремятся к тому, чтобыВ у школьников не возникло мысли, что террор и составлял его основное содержание — только вынужденное средство.
Второй столп концепции учебника — безальтернативность прошлого России. По мнению Данилова-Филиппова, не только получается, что история, согласно известному выражению, не знает сослагательного наклонения. Нет, и не могло быть альтернативы: по-другому страна просто не смогла бы выжить. Можно, конечно, отметить, что через год, прошедший с публикации концепции, авторы наконец вспомнили о том, что у В«грандиозных успеховВ» СССР в 30-е годы все же была своя цена, и измерялась она в миллионах жизней людей. ДажеВ появились упоминания об общечеловеческих ценностях. Но — подчеркиваю: там, гдеВ о них хоть косвенно заходитВ речь, тут же возникает обязательное В«однакоВ». Из всего дальнейшего повествования вытекает вывод: с точки зрения государственной целесообразности, все произошедшееВ оправданно. Ибо мобилизационная политика (термин, который используют авторы учебника) естественным образом включала и террор. Что поделать, надо было решать масштабные, жизненно важные для государстваВ задачи, а ресурса не хватало.В
В
Центральной фигурой в учебнике, естественно, является Сталин. И он представлен не жестоким тираном, а этаким умудренным опытом В«государственным человекомВ» с некоторыми личными особенностями характера, которому ничего не оставалось, кроме как действовать по жестоким законам своего времени.Его политические противники в свою очередь выглядят в лучшем случае опасными мечтателями (Троцкий), в худшем — мелкими интриганами (Зиновьев, Каменев), на дискуссии с которыми у вождя попросту не было возможности отвлекаться.
Вся деятельность самого Сталина выглядит в учебнике искусным слаломом между многочисленнымиВ флажками, мешавшими прохождениюВ по трассе государственного строительства. АВ пролитая кровь — как хорошо подобранная мазь для лыж.
При этом авторы не желают признать, что уже в первые месяцы войны стало ясно, что В«чудо индустриализацииВ», ради которого и было угроблено столько жизней, не требовало таких жертв. Разгромленная в первые же месяцы в результате бездарной внешней и внутренней политики Сталина экономика страны была воссоздана за Уралом. И потребовалось для этого не 10 лет, а год-два, и не под дулом автоматов, а на вполне понятном патриотическом энтузиазме советских людей.
Так что причина террора была несколько иная, и к модернизации экономики или к подготовке к войне онаВ имела лишь косвенное отношение. Это была, главным образом, борьба за власть. Сталин боролся за установление иВ сохранение своей абсолютной власти над страной. И мешали ему не столькоВ реальные или мнимые политические противники, а егоВ параноидальные страхи эту власть потерять. Говорят, это слишком упрощенный взгляд на историю и роль личности в ней. В таком случае взгляд авторов учебника — явно В«усложненныйВ», хотя цель такогоВ усложнения не остается тайной: под видом выдержанного, В«объективногоВ» отношения к истории они фактически проводят мысль об имманентности В«мобилизационнойВ» схемы управления и безальтернативности самодержавной власти в России.
И последний вопрос — моральный. Принципиально он формулируется так: можно ли, когда речь идет о школьном учебнике истории, отказаться от моральных оценок прошлого, заменив их рассуждениями об В«эффективностиВ»? Ведь еще Василий Ключевский отмечал, что В«закономерность исторических явлений обратно пропорциональна их духовностиВ», добавляя к этому, что В«если тень человека идет впереди его, это не значит еще, что человек идет за своею теньюВ».
Кому-то кажется, что если требовать от истории той же гигиены, как от ребенка — мыть руки перед едой, — она станет стерильной, дистиллированной и вообще прекратит свое существование. История, мол, как и революция, не делается в белых перчатках и тому подобное. Но, к счастью, история состоит не из одних революций, а кроме того, нравственные качества ее главных участников порой определяют суть того, что они натворили.
И это нельзя объяснить или уж тем более оправдать какой-то В«исторической традициейВ». В лучшем случае это всего лишь миф, в который нас, а главное наших детей гипнотическим образом погружают.
В