Эффект присутствия
В
И их сопоставление вызвало крайне неприятное ощущение.
По-моему, В«эффект присутствияВ», он же В«эффект наблюдателяВ», как в физике, играет с нами, думающими и пишущими об этом процессе, злую шутку: сидя в зале суда, мы поневоле подпадаем под мрачное обаяние того, что теоретически должно именоваться В«правосудиемВ», и начинаем относиться к происходящему с некоторой серьезностью.
Вдумайтесь в непереводимую на языки развитых стран игру слов: нам кажется, что судья Данилкин что-то решает!
Мы всерьез обсуждаем абсурдность выдвигаемых В«обвиненийВ» и В«доказательствВ»!
Мы искренне радуемся, что свидетели обвинения свидетельствуют в пользу обвиняемых!
Помилуйте, это у Сталина в лютые 30-е годы суды (правда, не В«тройкиВ») выносили около 10% оправдательных приговоров. Путинская юстиция такого В«бракаВ» себе не позволяет: оправдательных приговоров отчетливо меньше 1%, а в некоторые годы – меньше 0,5%. И вряд ли потому, что доказательная база за последние 70 с лишним лет стала готовиться намного более качественно.
То, что из зала суда кажется мелким абсурдом, при взгляде со стороны выстраивается в стройную и вполне логичную систему, в которой участвуют отнюдь не только прокуроры.
Да, обвинение занимается откровенно бессмысленным делом: насколько я могу судить, с точки зрения права оно с тем же успехом, что, запинаясь и перевирая, зачитывало свои В«доказательстваВ», могло зачитывать и телефонную книгу Мапуту, причем непосредственно на португальском языке.
Но ведь признаемся, положа руку на сердце, сами себе: старательные попытки обвинителей изобразить хоть какие-то правовые действия свидетельствуют не о непонимании ими сути выполняемых функций, а всего лишь о глубочайшей интеллигентности, культурности и добросовестности этих местами симпатичных людей.
Ведь то, что мы слышим от них и от их свидетелей, позволяет предположить, что прокуроры могли совершенно спокойно развести на полу суда костерок, достать водочки, нарезать на газетку (или на материалы дела) селедочки, развернуть плавленые сырки имени товарища Шендеровича и мирно побеседовать друг с другом на действительно интересующие их темы. А если таковых не найдется (потому что люди они все же разные), просто культурно выпить и тихо помолчать, наслаждаясь приятным процессом.
И на исход суда это, по всей видимости, не оказало бы никакого влияния.
Потому что сейчас не 2005 год.
Это тогда доказывать что-то кому-то было уже поздно, но многие судьи, по всей вероятности, еще принимали решения под давлением.
А теперь система выстроена, и давление, вероятно, уже просто не нужно, потому что В«правила игрыВ» мало того, что известны всем – они практически всеми приняты.
Похоже, даже самые милые, интеллигентные и сочувствующие праву люди будут выносить приговоры на основе не своих представлений о законе и даже не своего понимания государственных интересов, о котором так трогательно писал юрист Медведев, но на основе уже давно четко сформированных представлений о воле начальства.
Насколько можно понять, для их реализации больше не нужно В«телефонное правоВ», не нужны угрозы и пресловутый В«административный ресурсВ»: оставшиеся в системе знают правила и полностью принимают их. Думается, силовое воздействие на судейский корпус сегодня и завтра понадобится, если кто-то вдруг захочет судить по закону: тогда действительно придется орать матом, пугать, стучать кулаками по столу – до тех пор, пока судьи не поверят в то, что от них требуется.
А в сегодняшней ситуации все это не нужно: ведь если абсурд простителен и прокуроры еще не изгнаны из зала суда за систематическое издевательство над ним – значит, вероятно, таковы правила.
Я не хочу создавать ощущения безысходности, не хочу лить воду на мельницу опытных провокаторов, которые используют абсурдность публичных действий как инструмент демонстрации своей силы, и тем более не призываю к самоубийственному неуважению к суду.
Я просто не хочу забывать, что закрывать глаза на очевидное – значит заниматься маниловщиной.
Дело не в том, что, по всей видимости, решение по делу будет приниматься не на основе закона: дело в том, что, насколько можно понять, административное давление требуется в созданной за последние годы системе не для нарушения закона, а для того чтобы разрешить судьям его соблюдение.
Это не значит, что итог процесса предрешен.
Это не значит, что итог процесса будет решаться в зале суда.
Это значит лишь, что торжество закона требует сегодня значительно больших и значительно менее тривиальных усилий, чем даже четыре с половиной года назад.
И эти усилия надо совершать.
Автор — директор Института проблем глобализации, д.э.н.
Фотографии РИА Новости
