В 

В старый Новый год В«Ежедневный журналВ» предлагает читателям выборку из самых замечательных фраз, реплик и монологов, произнесенных государственными обвинителями в ходе второго процесса над Михаилом Ходорковским и Платоном Лебедевым.

В 

Рекордсменом по количеству перлов является, конечно же, прокурор Валерий Лахтин. Это неудивительно — на его долю чаще всего выпадало чтение томов дела и допрос свидетелей. Иногда прокурор радовал слушателей такими проявлениями чистого гения:

В«Ряд лиц скрывался, в Великобритании, в частности, на КипреВ».

В«ЧтениеВ  газетВ моглоВ оказатьВ на свидетеляВ  физиологическоеВ давлениеВ».В 

В«Материалы не сфабрикованы, ониВ прошитыВ иВ  пронумерованы!В»

Иногда давал важные пояснения:

В«ПосмотритеВ  на МоскальцаВ гражданинаВ». В ответ на недоуменный вопрос судьи В«Там что, такВ иВ написано В«Москалец-гражданинВ»?В» прокурор с прямотой реагировал: В«Написано — Москалец. Значит, гражданин. Москалец — этоВ не название компании. Это фамилияВ».

Пояснения могли превращаться в своего рода дополнения к вопросам. Видимо, вопроса В«Кто определял, гдеВ должны быть зарегистрированы компании?В» оказывалось недостаточно, и Валерий Алексеевич спрашивал: В«А по чьей инициативе регистрировалисьВ компании?В» На сомнения судьи, не один и тот же ли это вопрос, отвечал:

В«Нууу... он дополняетВ».

Проявлял ревностную заботу о свидетелях и экспертах: услышав вопрос, заданный Платоном Лебедевым эксперту Юрию Школьникову, о том, известно ли емуВ  было содержание закона В«Об оценочной стоимостиВ» во время составления заключения, прокурор заявил, что вопрос В«оскорбляет эксперта и его личные достоинстваВ», и пояснил:

В«ОнВ ссылаетсяВ  на егоВ интеллектуальный уровень…на его память!В»

При этом легко мог подарить свидетелю свои собственные слова и мысли. В«Имел ли Елфимов отношение, как вы говорили, к политике ценообразования?В» — спрашивал он у свидетеля Георгия Тяна. Однако с протестом Лебедева, заявлявшего, что свидетель ни разу не произнес слова В«политикаВ», Лахтин легко соглашался:

В«Правильно, это мое слово!В»

Демонстрировал трепетное отношение к обвинительному заключению: когда Платон Лебедев заявил вслед уходящему эксперту Школьникову, что еще не задавал ему вопросов по В«АпатитуВ», прокурор не преминул отреагировать, что это не относится к предъявленному обвинению; в ответ же на возражение Ходорковского, что В«АпатитВ» в обвинении есть, парировал:

В«Только на первой странице!В» (Оказалось, что на восьми.)

Требовал от обвиняемых всегда ссылаться на документы:

В«Когда ЛебедевВ задает вопросыВ вВ стилеВ  В«Правильно ли яВ понимаю…», то пустьВ  он сошлется, гдеВ свидетельВ этоВ сказал! ВВ какомВ допросе?! ВВ какомВ  документе? ПустьВ он сошлется на готовыйВ  протокол судебногоВ заседания! Это профанация!В» (Лебедеву пришлось объяснить, что речь о словах, произнесенных свидетелем две минуты назад.)

Последовательно проявлял уникальный подход к различению оригиналов и копий: когда выяснилось, что то, что он называл оригиналом, является копией, Лахтин перехватил:

В«Это копия оригинала. Ну, бывает же, что копию делают с оригиналаВ».

Если адвокат вдруг обращал внимание на какие-то исправления в тексте документа, прокурор бросался в бой:

В«Нет никакихВ тутВ рукописных исправлений. Вероятно, защитникиВ тамВ что-то корректируютВ».

Особые отношения у Валерия Алексеевича сложились с иностранными языками. Для простоты он их сводил к одному и высказывался так:

В«Перевод Зуевой, даже визуальноВ видно, совпадаетВ  сВ даннымиВ вВ документеВ на латинскомВ  языкеВ».

Когда же Лебедев указывал ему, что обнаруженный в документе В«Михаил СублинВ», на самом деле, является Мишелем Субленом, Лахтин, обиженный за переводчика, ответствовал:

В«Прошу отметить, что Платон Лебедев не является профессиональным переводчиком и не может компетентно говорить о переводахВ».

Самого же Лахтина переводы явно сильно волновали. Свидетельницу Елену Атанову он спрашивал, как переводится название некоей фирмы, и получив неудовлетворительный ответ В«Это не переводитсяВ», пытался все же добраться до истины:

В«Ну, какуюВ  смысловуюВ нагрузку имеетВ этоВ  название?В»

И вообще Валерий Алексеевич стремился дойти до самой сути даже тогда, когда все говорило о том, что ему до нее не дойти. Трижды свидетельница Светлана Хитрова отвечала, что ей неизвестна компания Butler Enterprises Limited, но прокурор не отчаивался:

В«Она неизвестна вВ рамках подписания конкретногоВ  документа, можетВ быть, онаВ известна вВ рамках подписания другогоВ документаВ».

Иногда прокурор так увлекался, что даже фактически брал на себя функции судьи. Когда настоящий судья Виктор Данилкин удивлялся, почему Валерий Лахтин прерывает начавшего отвечать свидетеля и тут же задает новый вопрос, прокурор объяснял:

В«А я снял предыдущий вопрос!В»

Похоже, дай Лахтину волю, и он привлечет к ответственности всех — и тех, кто находится в недосягаемости:

В«Я бы хотелВ  видеть Невзлина здесь!В» —

и даже свидетелей:

В«Как вы можете с точки зрения законодательства объяснить свои голосования В«заВ»?В» — грозно наступал он и уточнял, что допрашивает свидетеля В«как гражданина Российской ФедерацииВ», поскольку В«незнание законовВ не освобождаетВ от ответственностиВ».

Приятно было познакомиться с чистосердечными откровениями прокурора. Так, сказав В«Марс-23В» вместо В«Марс-22В», он с прямотой, В«от душиВ» (по его же словам) признался:

В«Меньше бы было компаний вВ стране —  легчеВ бы жилось!В»

Когда свидетель признавался, что ему не слишком нравится следователь, Лахтин неожиданно жаловался:

В«Я тоже почти никому не нравлюсьВ».

В 

В 

Куда меньше можно было услышать от прокурора Дмитрия Шохина, который преимущественно помалкивал. Однако и его прорывало, когда негодные адвокаты (особенно возмущал его адвокат Владимир Краснов), например, смели жаловаться на прекращение трансляции из зала суда:

В«УжВ оченьВ  хочетсяВ адвокатам, чтобыВ общественность увидела, какВ высокомерность Краснова улетучивается, как только возникает необходимость прогнуться и появляется угодливость. Или как Краснов показывает всем свою внушительную заднюю часть!В»

В 

Но как раскрывалась прокурор Гюльчехра Ибрагимова, выступая с ответами на ходатайства адвокатов и заявления обвиняемых! Когда тот же возмутительный адвокат Краснов спрашивал, сколько надо потратить средств налогоплательщиков, чтобы обвинители реализовали свою обязанность отказаться от абсурдного обвинения, она отвечала следующее:

В«Трогательной представляется забота о налогоплательщиках со стороны адвокатов. Тогда почему адвокаты так боятся посвятить тех же налогоплательщиков, какие гонорары они получают по этому делу? Плевать они хотели на россиян и налогоплательщиков — о них надо было думать тогда, когда их клиенты Ходорковский и Лебедев разворовывали Россию. Так что нечего на зеркало пенять, если у кого-то кое-что кривоеВ».

И совсем уж не до смеху становится, когда читаешь такие строки авторства прокурора Ибрагимовой:

В«Еще раз повторю — дляВ насВ этоВ очереднойВ процесс. ПослеВ ХодорковскогоВ иВ Лебедева будут другие подсудимые. Лично Лебедеву, который даже вслух обращается кВ Всевышнему, яВ скажу: В«Не дождетесь!В»

В 

Впрочем, может быть, здесь лучше и посмеяться.