В 

В 

Год выдался тяжелый. Определенно самый тяжелый с 1998-го. Самая опасная ситуация, близкая к панической, была в октябре-ноябре 2008-го, но, в целом, на итогах года она отразилась не так уж существенно. А в этом году самый сильный спад пришелся на первые месяцы, и к маю общее падение дошло до десяти с лишним процентов в годовом исчислении. Если сравнивать первые полугодия 2008-го и 2009-го, то падение ВВП дошло до 20%. В конечном счете, все оказалось пока что не так страшно, поскольку дна мы достигли. Для нас эта потеря равна примерно полутора годам: в первом приближении мы вернулись на уровень середины 2007 года.

Особых признаков серьезного оживления нет. Думаю, не стоит тешить себя иллюзиями относительно того, что дальше рост будет ускоряться и мы через год, в крайнем случае, через два вернемся к тем темпам, которые у нас были до кризиса. Очевидно, что к тем темпам мы не вернемся. И с моей точки зрения, это совсем не плохо, потому что те темпы были дутыми, не соответствовали реальным возможностям нашей экономики и были всего лишь следствием роста цен на нефть и накачивания денег на Уолл-стрит. В ближайшие годы я ожидаю роста максимум до четырех процентов. Следует иметь в виду, что, помимо всего прочего, у нас не будет прироста трудовых ресурсов. С моей точки зрения, решение об ограничении квоты для мигрантов ошибочно, мы будем за это расплачиваться. Хотя можно ожидать, что если эти ограничения будут сняты, то через какое-то время люди снова захотят к нам приезжать. Но, во-первых, ограничение квот не приведет к повышению занятости российских рабочих, поскольку граждане России и мигранты занимают разные рабочие места. А во-вторых, мы вряд ли сможем предложить мигрантам такие условия, которые были у нас до кризиса. Поэтому ничего удивительного, если те, кто уехал, не захотят сюда возвращаться. А без прироста рабочей силы и инвестиции тоже будут ограничены в масштабах и в направлениях их вложения. Теперь у нас будет возможность направлять крупные инвестиции только на рост производительности, это наша первостепенная задача.

Между тем, даже небольшое оживление нам не гарантировано. По существу, никаких крупных изменений в российской экономике не произошло, структурных сдвигов нет. До тех пор, пока мы не примем каких-то серьезных решений о модернизации, в том числе модернизации институтов, никакого серьезного увеличения темпов роста ждать не следует. Модернизацию не следует понимать исключительно как приобретение нового оборудования. По существу, речь идет о создании нового сектора в экономике, который производит новейшие технологии, новые продукты, создает индустрию производства инноваций — с патентованием, с продажей лицензией, получением роялти. По моим расчетам, в конце концов мы должны прийти к ситуации, когда доходы от креативной деятельности, включая финансовые услуги, будут составлять порядка 15% ВВП (сейчас эта доля составляет примерно 0,5%). Но для этого необходима серия серьезных институциональных изменений, которые позволят мобилизовать, прежде всего, человеческие ресурсы. Это означает повышение потенциала каждого индивида, повышение образовательного уровня, улучшение здоровья и будет требовать гораздо больше времени, чем, может быть, рассчитывает наше правительство.

Мы оказались перед исключительно сложным вызовом. Развивающиеся страны — прежде всего Китай и Индия — вошли в фазу бурной индустриализации, обладают огромными резервами трудовых ресурсов за счет перемещения людей в города (эти люди после соответствующего обучения осваивают новое оборудование) и создают дешевую продукцию, которую могут продавать всюду, в том числе у нас. Мы не сможем конкурировать с этими странами, по крайней мере, в ближайшие несколько десятков лет: заработная плата у них в три раза ниже, чем у нас. А чтобы пробиваться на мировые рынки и создавать диверсификацию в отношении сырьевых ресурсов, топлива, нам нужно строить инновационную экономику. Конечно, можно заняться импортозамещением. Но давайте задумаемся: мы отягощены социалистическим наследством в гораздо большей степени, чем Китай. Мы и до революции были расхлябаны, не пройдя по-настоящему школу капитализма, а социализм нас просто развратил. Тщательности, которая необходима для изготовления конкурентоспособной продукции, у нас нет. Потому мы и норовим все покупать на Западе. Кстати, та же ситуация наблюдается и в Германии: в восточных землях производительность труда до сих пор на 20% ниже, чем в западных. Но в ближайшее время мы не сможем производить высококачественную продукцию уровня немецкой, разве что в очень ограниченном числе секторов — в атомной промышленности или самолетостроении. А за закрытие экономики, ограничение импорта нам придется расплачиваться еще дороже, потому что тем самым мы создадим препятствия для тех своих фирм, которые как раз должны под влиянием конкуренции научиться делать качественную работу.

Поэтому сам по себе курс на инновации для России безальтернативен. Но надо понимать, что модернизация должна быть не только в сфере экономики, но и в политической, и в социальной сфере. По существу, нам необходимо формирование, как ни пугающе это звучит, новой культуры, которая предполагает реальную защите прав собственности, реальное верховенство закона, реальную избирательную систему. То есть все то, что необходимо для построения нормального демократического государства. Без этого по-настоящему создать инновационную экономику мы не сможем, поскольку нужны сильные стимулы для творчества, а это доступно только свободным людям, способным чувствовать ответственность и быть друг с другом в отношениях высокой степени доверия.

Фотографии РИА Новости

В 

В