Не страшны дурные вести —

Мы в ответ бежим на месте, —

В выигрыше даже начинающий.

Красота — среди бегущих

Первых нет и отстающих, —

Бег на месте общепримиряющий!

(Из песни В. Высоцкого)

Доклад ИНСОРа спровоцировал очередную волну обсуждений путей и способов модернизации России. Сам по себе факт дискуссии о том, как реформировать страну, безусловно, лучше отсутствия таковой. В этом смысле прогресс налицо.

Однако трудно отделаться от ощущения, что дискуссии о модернизации представляют собой интеллектуальный междусобойчик. Общество безразлично к политологическим экзерсисам. В пропагандистском плане В«модернизацияВ» уже превратилась в некий штамп, из которого напрочь удален изначальный смысл. Осталась лишь одна оболочка, нашпигованная новым мифологическим содержанием: В«Жить будет лучше и веселее, и напрягаться для этого не придется. Главное – доверять властиВ». Вот собственно и вся В«модернизацияВ» для широкого употребления.В 

Выключенное из политики большинство не хочет перемен, сопряженных с реальной модернизацией трудностей. Оно не готово ни к авторитарной модернизации, требующей огромного напряжения коллективной воли, ни к либеральной, опирающейся на индивидуальные усилия и ответственность. Востребована халява. И власть всячески потакает этому запросу, выхолащивая собственную затею с модернизацией. Нынешняя власть – не демократия и не автократия. Это – халявократия. И именно в этом качестве она популярна.

Почему же так происходит? Как российское общество дошло до такого состояния? Один из вариантов ответа на этот вопрос дает концепция о пассионарности и пассионарной энергии, предложенная Львом Гумилевым. Применяя эту концепцию, рассмотрим весь исторический отрезок развития страны от 1917 года по сей день как единый цикл. Назовем его Большой Пассионарный Цикл. Для упрощения задачи не будем углубляться в исследование дореволюционного периода, подготовившего базу для советского проекта.

Социальный взрыв, случившийся в России в ходе революций 1917 года, привел к высвобождению столетиями копившейся в народе пассионарной энергии. 20-ые годы были периодом хаотичного разгула высвободившейся силы, что выразилось в событиях Гражданской войны, образовании множества В«центров силыВ» (большевики, В«белоеВ» движение, более мелкие группировки В«зеленыхВ», анархистов и проч.), которые втягивали в борьбу огромные массы людей. В 30-ые годы пассионарная энергия масс была обуздана и направлена на выполнение задач построения нового общества по детально прописанному плану. Иными словами, была осуществлена сталинская модернизация.

Начало 40-х годов было временем максимального напряжения сил страны. Вторая мировая война потребовала мобилизации всех ресурсов СССР. После войны с не меньшим напряжением сил шло восстановление разрушенного за годы войны хозяйства.

К моменту прихода к власти Хрущева, большая часть энергии, высвободившейся в 1917 году, была растрачена. В обществе созрел запрос на более спокойную и комфортную жизнь. Хрущев пытался удовлетворить этот запрос (например, массовое строительство дешевого жилья – В«хрущевокВ»), но логика аппаратной борьбы толкала его на очередные мобилизационные В«подвигиВ». Так знаменитый лозунг В«Догнать и перегнать Америку по производству мяса, молока и маслаВ» изначально был пропагандистским ходом в борьбе с группой Маленкова. После того, как Хрущев с помощью Жукова избавился от В«антипартийной группыВ», этот лозунг потребовался ему для закрепления своей власти и мобилизации аппарата.

Однако цели мобилизации были уже не такими грандиозными, как при Сталине. Речь шла о том, чтобы ударным трудом достигнуть уровня жизни, превосходящего американский. Сталинский режим требовал жертв во имя великой идеи. Хрущев звал к подвигам ради улучшения материального положения трудящихся. Сугубо утилитарная задача решалась прежними мобилизационными методами и сопровождалась военизированными лозунгами. Это несоответствие придает хрущевской эпохе известный оттенок комизма. Затухающая пассионарная волна была взбодрена Хрущевым для решения насущных задач. Однако, в конечном счете, затеи Хрущева привели к противоположным результатам. Приход к власти Брежнева ознаменовал окончание героической эпохи в истории СССР. В обществе дух соревновательности сошел на нет, и на первый план вышли сугубо материальные проблемы.В 

Брежневская эпоха была лишена устремленности в будущее. Это компенсировалось акцентированием подвигов в прошлом. Подвиги из мира повседневности переместились в мир воспоминаний. От В«Программы построения коммунизмаВ», принятой на XXII съезде КПСС, Брежнев унаследовал разваленное сельское хозяйство, административную неразбериху и закрепившуюся в массовом сознании В«американскую мечтуВ», т.е. стремление большинства к материальному достатку, но без массового героизма. Альтруизм, подпитывавшийся мессианской идеологией, уступил место индивидуализму и эгоизму.

Поначалу Брежнев удовлетворял этот запрос, однако с течением времени потребности населения росли, а советская милитаризованная экономика не справлялась с новыми задачами. Пресловутый В«дефицитВ» стал восприниматься населением как главный недостаток советской власти. КПСС стала утрачивать легитимность.

ВВ  эпоху В«перестройкиВ» был легализован миф о В«капиталистическом раеВ». Советские люди, в своем большинстве, были изолированы от внешнего мира и имели крайне мифологизированное представление о реалиях западного капитализма. В этот период в обществе закрепился миф о том, что если упразднить власть КПСС и создать рыночную экономику, то в стране наступит изобилие, резко возрастут денежные доходы и наступит тот самый хрущевский В«коммунизьмВ», но в капиталистическом варианте. Провал советского проекта построения коммунизма дискредитировал власть. Более эффективным оказался проект капиталистического В«коммунизмаВ», понимаемого как общество товарного изобилия при сохранении В«естественного праваВ» советского человека излишне не перенапрягаться. Вместо того чтобы догонять Америку, гораздо проще скопировать опыт американцев, самим стать В«АмерикойВ». Примерно так представляло в те годы большинство переход к рынку. Другими словами, эпоха В«перестройкиВ» и восхождение к власти Ельцина были связаны не с очередным пассионарным взрывом в обществе, а, наоборот, с убыванием пассионарной энергии и желанием жить в достатке без особых усилий.

Ельцинские реформы развеяли эти иллюзии, сделав самого Ельцина одной из самых ненавидимых фигур в стране. Герой, не оправдавший надежд, превратился в антигероя. Массовое сознание требовало восстановления попранной справедливости. Именно на этом и сыграл Путин. Он стал внедрять в общество мифологию В«стабильностиВ» и вернулся к советским символам и архетипам. Причем, позитивной базой путинизма послужила именно брежневская эпоха с ее размеренным ритмом и подавлением индивидуальной инициативы растущим бюрократическим аппаратом. Высокие цены на нефть позволили Путину удовлетворить этот запрос не только на символическом, но, отчасти, и на материальном уровне. На протяжении всего своего президентского срока Путин воспринимался как человек, открутивший назад пленку истории до момента прихода к власти Ельцина и В«правильноВ» распорядившийся доверенной ему властью.

Однако экономический кризис разрушил и эту мифологему. При президенте Медведеве возникла объективная необходимость в структурной перестройке экономики, что нашло отражение в призыве президента к модернизации. Но медведевская В«модернизацияВ» отличается еще меньшей пассионарностью, чем хрущевские планы построения коммунизма. Патерналистское большинство блокирует структурные реформы, одобряя лишь те улучшения, которые не связаны с приложением усилий.

Таким образом, за неполные сто лет с момента революции пассионарная энергия российского общества пережила период длительного взлета, затем постепенного затухания и почти обнулилась к настоящему времени. Обстоятельства требуют кардинальных реформ практически во всех областях жизни общества. Но общество к очередному модернизационному В«рывкуВ» совершенно не готово: старый запал исчерпан, новый еще не возник. Нынешний период в истории России – это эпоха безвременья. Советский проект, пройдя полный цикл, окончательно затух, новый проект еще не возник. И даже контуры нового проекта пока трудно различить. Очевидно, что новую эпоху будут создавать новые герои с новыми идеями. Но в период повышенной неопределенности – как в элитах, так и в обществе – существует довольно широкая палитра возможных сценариев дальнейшего развития, и какая из альтернатив окажется определяющей, определить невозможно. А пока кремлевские куранты застыли на отметке в пять часов, как в известной сказке Льюиса Кэрролла. Для действия, начала нового движения герои российской В«сказкиВ» еще не готовы. Сейчас время пить чай…