Напомню, Европейский суд по правам человека не является высшей инстанцией по отношению к судебной системе государства — участника Конвенции, поэтому он не может отменить решение, вынесенное органом государственной власти или национальным судом, не дает указаний законодателю, не осуществляет абстрактный контроль национального законодательства или судебной практики, не имеет права давать распоряжения о принятии мер, имеющих юридические последствия. Однако ЕСПЧ вправе присудить В«справедливое удовлетворение претензииВ» в виде финансовой компенсации материального ущерба и морального вреда, а также возмещение выигравшей стороне всех издержек и расходов.

Таким образом, в сухом остатке мы имеем следующее: в случаеВ  признания факта нарушения Конвенции прав человека и основных свобод — в нашем случае В речь идет об акционерах, финансово пострадавших от В«дела ЮКОСаВ», — так вот, в этом случае мы с вами, граждане России, должны нести ответственность. Ответственность за тех, кого мы с вами выбрали нами править. И это нормально. Человек имеет право. И имеет обязанности — ответственно подходить к собственному выбору. Если тебе предложили замечательную социальную программу, подумай, за счет чего эта социальная программа будет выполняться.

СредиВ  граждан Германии 30-х годов далеко не каждый считал обязательным уничтожение низших рас, концлагеря и газовые печи. Но они готовы были на тот момент пойти за тем, кто пообещал им благоденствие. И пошли. И проиграли — всей страной. И Германия отвечала за содеянное — каждый гражданин страны отвечал. В тот момент, когда мы голосуем В«заВ» — радея о будущем собственных детей или из соображений протеста, желания жить наконец по-человечески или в размышлении В«чума на оба ваших домаВ», мы все равно становимся соучастниками. Часто бывает и так, что тебя фактически никто и не спрашивает. Ну, приписали, ну,В  голосование шло под дулом, ну, время было такое… Когда мы становимся жертвами кампаний или мобилизационных проектов, то у нас в прошлом остается наше разрешение поступать с нами именно так. Вы понимаете, о чем я? Мы доверились этим людям, и, поВ  мнению, Европейского суда по правам человека, ошиблись, ибо чьи-то права в результате деятельности власти оказались нарушены. Что поделать, нужно платить.

Можно, конечно, понадеяться на то, что объекты нашего доверияВ  устыдятся и достанут штраф из собственных карманов, но я бы наВ  это не рассчитывала. Ибо все, что себе позволяет власть сегодня, —    мы с вами позволили этой власти. Вчера или десять лет назад. ИВ В  выплата компенсации ляжет на наши плечи. Пенсионеров и бюджетников. Налогоплательщиков, которые аплодировалиВ  решениям и подписывали одобрямсные письма. Налогоплательщиков, которые получали дубинками поВ  физиономиям и сидели по пятнадцать суток за несогласие с действиями власти. Это обидно. Но платить так или иначе придется. Причем каждый раз, когда будет установлено нарушение прав человека. Нас не могут обязать пересмотреть решение. Нам могут указать на его противоправность. И указывают — рублем.

Ну, если мы действительно поддерживаем власть, то надо платить, считайте это государственным займом без отдачи — как в милые советские времена. А если нет, то нам будет трудно. Впрочем, трудно будет в любом случае, ибо напозволяли мы уже столько, что вернуть власть в зону ответственности за свои действия очень и очень проблематично. Дай Б-г, в следующий раз выбирать будем с учетом собственной ответственности, а не за красивые глаза, мощный торс и хлесткую риторику. Правда, когда он, настоящий следующий раз, в нашей жизни всерьез случится, непонятно. Но время малых шагов ушло безвозвратно. А время крупных шагов еще не наступило. Хотя в каждом конкретном случае можно и должно говорить В«нетВ». Для тех, кто в это не верит, я хочу рассказать историю про бунт на улице Роз.

В первые дни марта 1943 года в Берлине произошло событие, в которое и сейчас трудно поверить. Несколько тысяч евреев, собранных в пересылочном лагере на улице Роз (Розенштрассе, 2-4) для отправки в лагеря смерти, были отпущены на свободу. Более того, двадцать пять евреев, которых уже депортировали в Освенцим, через две недели были возвращены в Берлин и тоже получили свободу. Освобождение заключенных не было результатом тайной операции подпольщиков. Все евреи были освобождены нацистами вполне легально и получили соответствующие справки и удостоверения. Отлаженная машина уничтожения впервые дала сбой, приговоренные к смерти жертвы остались жить. Своим освобождением спасенные евреи обязаны нескольким сотням простых берлинцев, в основном женщин, которые в течение двух недель выходили на Розенштрассе и требовали вернуть им мужей, отцов и детей. Это был первый и единственный протест немцев против депортации евреев, против расистской политики нацистов. И этот протест увенчался полным успехом. Казавшаяся неумолимой и беспощадной, власть была вынуждена уступить. Те, кто протестовал, не развелись с евреями, вопреки желаниям нацистов. И не испугались необходимости отстаивать своих близких. И победили… 

В 

В